Ах, как полезно иногда почитать уже прочитанные книги…

[old_bullfinch]

Когда я начинаю говорить о сложных философских материях, часто слышу в ответ: «Это похоже на сектантство…», «Это религия…». Да, я затрагиваю вопросы религии так же, как и другие вопросы, не смущаясь и не возводя идеи в ранг иконы, требующей поклонения, для меня религия – средство, не более. Средство увеличения Любви в душе. Это может быть христианство, буддизм, ислам – каждый найдет свое. Кто-то сочтет, что этот «костыль» ему ни к чему и тоже будет прав. Я религию не исповедую. Я этими понятиями оперирую. В конце концов важна цель – Любовь.

Все, что я хотел сказать о религии, уже сказал один великий писатель:

 

«…Мы вновь обратились к рукописи. Никаких ритуалов, никаких указаний, как надо поклоняться, нет обещаний ниспослать огонь и разрушение на врагов и всякие напасти на неверующих, нет жестоких варварских богов. Нет и упоминания о храмах, священниках, прихожанах, хорах, богоугодных одеждах и святых днях. Этот свиток был написан для исполненного любовью существа, живущего в каждом из нас, и только для него.

Если эти идеи выпустить в мир в этом веке, подумал я, дать ключ к осознанию нашей власти над миром иллюзий, освободить от пут силу любви, то ужас исчезнет. И тогда мир сможет обойтись без Темных Веков в своей истории!

……………

……………

- В моих руках бумага, - сказал старец. - Если выпустить эти слова в мир, их поймут и полюбят те, кто уже знает их истинность. Но перед тем, как подарить их миру, мы должны их как-то назвать. А это их погубит.

- Разве дать название чему-то прекрасному - значит погубить?

Он удивленно посмотрел на меня.

- Нет беды в том, что мы даем название какой-нибудь вещи. Но дать название этим идеям - значит создать новую религию.

- Почему же?

Он улыбнулся и протянул мне манускрипт.

- Я  вручаю  этот свиток тебе...

- Ричард, - подсказал я.

- Я вручаю этот свиток, явленный самим Светом Любви тебе, Ричард. Желаешь ли ты, в свой черед, отдать его миру, людям, жаждущим знать, что в нем написано, тем, кому не дана была высокая честь пребывать в этом месте, когда вручен был сей дар? Или ты хочешь оставить это писание лично для себя?

- Конечно, я хочу отдать его людям!

- А как ты назовешь свой подарок человечеству?

"Интересно, к чему он клонит, - подумал я. - Разве это важно?".

- Если его не назовешь ты, его назовут другие. Они назовут его "Книга Ричарда".

- Понимаю. Ладно. Мне все равно как его назвать... ну хотя бы просто: свиток.

- А будешь ли ты хранить и оберегать Свиток? Или ты позволишь людям по-своему его переписывать, изменять то, что им непонятно, вычеркивать то, что им не по душе?

- Нет! Никаких изменений. Эти слова даны нам Светом. Никаких изменений!

- Ты уверен? А может строчку там, строчку здесь - ради блага людского? "Многие этого не поймут?", "это может оскорбить?", "здесь неясно изложено?"

- Никаких изменений!

Он вопросительно поднял брови.

- А кто ты таков, чтобы на этом настаивать?

- Я был здесь в тот момент, когда они были даны, - ответил я. - Я видел, как они появились, видел сам!

- Поэтому, - подытожил он, - ты стал Хранителем Свитка?

- Почему именно я? Им может стать любой, если поклянется ничего в нем не изменять.

- Но кто-нибудь все равно будет Хранителем?

- Кто-нибудь, наверное, будет.

- Вот тут и начитают появляться служители святого Свитка. Те, кто отдает свои жизни, чтобы защитить некий образ мыслей, становятся служителями этого образа. Однако появление новых мыслей, нового пути - это уже само по себе изменение, и оно приносит конец миру, сложившемуся до него.

- В этом Свитке нет угроз, - сказал я. - В нем любовь и свобода!

- Но любовь и свобода - это конец страху и рабству. - Конечно! - воскликнул я с досадой. К чему же он клонит? Почему Лесли молчит? Разве она несогласна с тем, что...

- А те,  кто живет за счет страха и рабства, - продолжал Леклерк,

- обрадуются ли они, узнав об истинах, заключенных в этом Свитке?

- Наверно, нет, но мы не можем допустить, чтобы этот... свет... угас!

- И ты обещаешь оберегать этот свет? - спросил он.

- Конечно!

- А другие Свиткиане, твои друзья, они тоже будут его защищать?

- Да.

- А если наживающиеся на страхе и рабстве убедят правителя этой земли в том, что ты опасен, если они нападут на твой дом с мечами в руках, как ты будешь защищать Свиток?

- Я убегу вместе с ним!

- А если за тобой будет погоня и тебя загонят в угол?

- Если потребуется, я буду сражаться, - ответил я. - Есть принципы дороже самой жизни. Есть идеи, за которые стоит умереть.

- Вот так и начнутся Войны за Свиток, - старик вздохнул. - Доспехи, мечи, щиты и знамена, лошади, пожары и кровь на мостовой. И войны эти будут немалыми. Тысячи истовых верующих придут к тебе на подмогу. Десятки тысяч умных, ловких и смелых. Но принципы, изложенные в Свитке, опасны для всех правителей, чья власть зиждется на страхе и невежестве. Десятки тысяч выступят против тебя.

И тут я начал понимать то, что пытался сказать мне Леклерк.

- Чтобы вы могли отличить своих от чужих, - продолжал он, - тебе понадобится особый знак. Какой выберешь ты? Что начертаешь на своих знаменах?

Мое сердце застонало под тяжестью его слов, но я продолжал отстаивать свою правоту.

- Символ Света, - ответил я. - Знак Огня.

- И будет так, - продолжал он эту еще не написанную историю, - что знак Огня встретит знак Креста на поле брани во Франции, и Огонь победит. Победа будет славной, и первые города знака Креста будут сожжены дотла твоим святым огнем. Но Крест объединится с Полумесяцем, и их огромное войско вторгнется в твои пределы с юга, запада, востока и севера. Сотни тысяч воинов против твоих восьмидесяти тысяч.

Пожалуйста, хотел я сказать, остановись. Я знал, что случится дальше.

- И за каждого крестоносца, за каждого янычара, которого ты убьешь, защищая свой дар, имя твое возненавидят сотни. Их отцы и матери, жены и дети, все их друзья возненавидят свиткиан и проклятый Свиток, погубивший их возлюбленных, а свиткиане будут презирать всех христиан и проклятое распятие, всех мусульман и проклятый полумесяц за то, что они погубили их родных свиткиан.

- Нет! - вырвалось у меня. Каждое слово было истинной правдой.

- А во время священных войн появятся алтари и вознесутся к небу шпили соборов, увековечивающих величие Свитка. И те, кто искал духовного роста и нового знания, найдут вместо них тяготы новых предрассудков и ограничений: колокола и символы, правила и псалмы, церемонии, молитвы и одеяния, благовония и подношения золота. И тогда из сердца свиткианства уйдет любовь, и войдет в него золото. Золото, чтобы строить храмы еще краше прежних, золото, чтобы выковывать новые мечи и обратить неверующих и спасти их души.

- А когда умрешь ты, Первый Хранитель Свитка, потребуется золото, дабы вознести в века лик твой. Появятся величественные статуи, огромные фрески и картины, воспевающие эту нашу встречу своим бессмертным искусством. Представь роскошный гобелен: здесь Свет, вот Свиток, а там разверзлась твердыня неба и открылся путь в Рай. Вот коленопреклоненный Великий Ричард в сверкающих доспехах, вот прекрасный Ангел Мудрости со Священным Свитком в руках, а вот старый Леклерк у своего костерка в горах, свидетель явленному чуду.

"Нет! - подумал я. - Это невозможно".

Но это было неизбежно.

- Отдай в мир этот свиток, и появится новая религия и еще один клан священников, снова Мы и снова Они, опять брат пойдет на брата. Не пройдет и сотни лет, как ради слов, написанных здесь, погибнет миллион человек. А за тысячу лет - десятки миллионов. И все ради этой бумажки.

В его голосе не было ни горечи, ни сарказма, ни усталости от жизни. Жан Поль Леклерк был исполнен знанием, накопленным всей его жизнью, спокойным принятием того, что он в ней встретил.

Лесли поежилась.

- Дать тебе куртку? - спросил я.

- Спасибо, дорогой, - сказала она. - мне не холодно.

- Не холодно, - эхом отозвался Леклерк. Он вытащил из костра горящую веточку и поднес ее к золотистым страницам.это вас согреет.

- Нет! - Я отдернул свиток. - Сжечь истину?

- Истина не горит. Она ждет каждого, кто пожелает найти ее, ответил он. - сгореть может только этот свиток. Выбор за вами. Хотите ли вы, чтобы свиткианство стало новой религией в этом мире? - Он улыбнулся. - А вас обьявят святыми...

Я глянул на Лесли, в ее глазах, как и в моих, мелькнул ужас.

Она взяла веточку из рук старца и подожгла края манускрипта. В моих руках распустился золотистый огненный цветок, я бросил его на землю. Свиток, догорая, вспыхнул и угас.

Старик облегченно вздохнул.

- Воистину благословенный вечер! - молвил он. - редко нам выпадает случай спасти мир от новой религии!...»

 

Ричард Бах "Единственная"

Comments

[strannik-j.livejournal.com]

Нет, обожаю этот момент.